Тезисы доклада на Ученом совете ИПР РАН
23 марта 2000 г.Доминирующий в идеологии российских реформаторов с 1992 года монетаризм исходит из ряда предпосылок, которые, очевидно, отсутствуют в российской экономике. М. Фридмен, строя свои выводы о зависимости динамики цен и экономической стабильности от предложения денег высокой эффективности (т.е. от эмиссии центральных банков), опирается на данные за вековой период; в то же время он подчеркивает, что к коротким периодам времени его выводы не относятся. Внутри короткого периода времени решающими факторами экономической динамики являются ставка процента и уровень доходов (прежде всего - заработной платы). Российский капитализм не располагает вековой историей, "векового тренда" применительно к России не существует, в российской экономике последнего десятилетия короткие периоды усиления и ослабления спада сменяют друг друга. Теория Фридмена, очевидно, имеет в виду развитое, устоявшееся капиталистическое общество, со сложившимися вековыми тенденциями. К кризисной экономике переходного типа она явно неприменима.
Далее М. Фридмен полагает, что в обществе существует сложившийся, привычный уровень дохода для основной массы индивидов, который обусловливает устойчивость ожиданий - ценовых, процентных, ожиданий будущих доходов; на основе устойчивых ожиданий складывается стабильный спрос на деньги. В кризисной экономике России и эта предпосылка монетаризма, очевидно, отсутствует. Уровень цен и доходов подвержен резким и частым изменениям, ожидания индивидов и фирм неустойчивы.
Кредитно-денежная политика монетарных властей России реально может иметь дело лишь с процессами, протекающими на коротком отрезке времени, причем в условиях кризиса. Именно таков подход к анализу экономических процессов, развитый Дж.М. Кейнсом.
Идеи Кейнса, интерпретированные Дж.Р. Хиксом в духе неоклассической школы, получили воплощение в знаменитой модели LS-LM (investment-saving-liguidity-money).
Основные зависимости, описываемые этой моделью, это обратная зависимость национального дохода от процента в реальном секторе экономики (чем ниже процент, тем выше инвестиции и национальный доход, причем инвестиции определенно равны сбережениям), и прямая зависимость процента от национального дохода в денежном секторе экономики (чем выше национальный доход при заданной денежной массе, тем больше денег необходимо для обслуживания трансакций, тем меньше денег может поступать на спекулятивные рынки, тем выше ставка процента. Главный вывод из модели IS-LM заключается в том, что увеличение денежной массы относительно достигнутого уровня национального дохода позволяет снизить равновесную ставку процента и добиться увеличения национального дохода.
Если в реальном секторе модель IS-LM постулирует равенство инвестиций и сбережений, то в денежном секторе эта модель постулирует автоматическое первоначальное поступление денег на обслуживание трансакций, и лишь избытка денежной массы сверх необходимых трансакций - на спекулятивные рынки. Возможность инвестирования сбережений и нехватки денег для обслуживания трансакций априори исключается, что очевидно противоречит российским реалиям.
Тем не менее, модель IS-LM описывает определенные закономерности, сохраняющиеся в российской экономике (зависимость инвестиций от ставки процента, снижение национального дохода по мере сокращения инвестиций, зависимость процента от массы денег при данном уровне национального дохода. Однако эта модель не адекватна российской экономике полностью. Абсолютная нехватка денег для обслуживания трансакций в российской экономике свидетельствует о том, что в чистом виде методы регулирования процента и инвестиций через манипулирование денежной массой, предлагаемые сторонниками кейнсианского - неоклассического синтеза, не дадут нужного эффекта. Отсюда вытекает, что для российской экономики необходима более жесткая модель регулирования процента, денежной массы и ее канализации в реальный сектор экономики. Такая модель, отчасти основанная на радикальном истолковании постулатов Кейнса (а не на его неоклассической интерпретации) была отработана и функционировала на практике в Японии в послевоенные десятилетия. Эта модель включает в себя жесткое ограничение или даже временное недопущение открытых спекулятивных рынков (валютного и фондового), концентрацию сбережений в форме банковских депозитов, причем безальтернативность этой формы сбережений позволяет установить предельно низкий процент по депозитам (с учетом небольшой инфляции - процент по депозитам становится нулевым или даже отрицательным), а также жестко регулируемый низкий процент по кредитам, прямое регулирование размеров и направлений кредитов, предоставляемых коммерческими банками, а следовательно, прямое регулирование не только денежной базы, но и денежной массы; широкое рефинансирование коммерческих банков центральным банком, гарантирующее их ликвидность в условиях высокой кредитной экспансии.
Японская модель кредитно-денежного регулирования основана на кредитной парадигме (в отличие, скажем, от американской модели, основанной на денежной парадигме). Кредитная парадигма предполагает прямое регулирование кредитов, а следовательно - процесса генерирования (мультипликации) денежной массы, тогда как денежная парадигма предполагает прямое регулирование лишь денежной базы косвенное воздействие (с помощью ряда инструментов денежной политики) процесса кредитной экспансии банков и мультипликативного процесса генерирования банками денежной массы. Для современной России наиболее подходящей является именно кредитная парадигма, хотя денежные власти России, не рассматривая альтернативы, с 1992 года придерживаются денежной парадигмы, весьма упрощенно и неадекватно копируя опыт США.
Кредитная парадигма предполагает прямое воздействие на кредитную экспансию банков, ее поощрение или ограничение. Наиболее доступная форма такого воздействия, способная поощрять, а в необходимяых случаях и сдерживать кредитную экспансию банков - лимиты переучета и учета векселей.
Переучет векселей как форма предложения денег имеет ряд преимуществ: он жестко канализирует эмиссионные ресурсы на обслуживание хозяйственного оборота, минимизирует потребность хозяйства в деньгах для расчетов, оперативно реагирует на сигналы о потребности хозяйственного оборота в деньгах как средствах платежа; переучет векселей способствует ориентации торговли на отечественных товаропроизводителей (если торговля получает товарный кредит от промышленности, а векселя, выданные торговыми предприятиями, переучитываются центральным банком).
В настоящее время обращающиеся в российской экономике векселя являются скорее суррогатами векселей. Они не отражают торговых сделок, их учет неприемлемо дорог (дисконт 50-60% и более), их переучет отсутствует.
Размеры потребности народного хозяйства в вексельном обращении можно оценить как сумму задолженности поставщикам плюс объем бартерных операций плюс объем операций обслуживаемых суррогатами, деленную на число оборотов, которое в среднем должен совершить вексель, прежде чем он будет представлен и принят к учету (ориентировочно 3-4 оборота). Исходя из мировой и дореволюционной российской практики объем учета векселей банками можно определить как максимум 80% от объема всех обращающихся векселей. По нашим подсчетам, до кризиса в августе 1998 года коммерческие банки располагали финансовым потенциалом для налаживания учета векселей, при условии организационной, методической и финансовой поддержки Банка России. Сегодня такая поддержка потребовалась бы в больших размерах, чем до августовского кризиса, однако, нужно иметь в виду, что переучет векселей, жестко канализируя эмиссионные ресурсы на расчеты в реальном секторе экономики, позволил бы расширить эмиссию денег Банком России без опасности возникновения их излишка или отвлечения на спекулятивные рынки.
Определение денежной массы, необходимой для обращения, должно основываться не только на определении денежной базы, но и на учете и регулировании банковского мультипликатора. Уровень мультипликации денежной массы банками в российской экономике остается крайне низким. До августовского кризиса 1998 года банковский мультипликатор денежной массы был равен 2, после кризиса - меньше 2, тогда как в развитых странах он равен 8-10. Учитывая это соотношение, нельзя категорически утверждать, что размер налично-денежной эмиссии Банка России недостаточен: отноше6ние массы наличных к ВВП в России примерно такое же, как и в развитых странах (6-7% ВВП). Обеспечение реального сектора необходимой для трансакций денежной массой связано, следовательно, не с использованием печатного станка, а с активизацией кредитной экспансии банков и мультипликативного процесса генерирования ими денежной массы.
Банковский мультипликатор можно определить как функцию от четырех аргументов: удельного веса наличных денег в совокупной денежной массе, размера обязательных резервов коммерческих банков в центральном банке, удельного веса резервов наличных в общем объеме банковских ресурсов, соотношение между кредитами и другими активами (ценными бумагами, валютой) в портфеле банков. Чем выше удельный вес наличных в денежной массе, удельный вес резервов (обязательных и добровольных) в банковских ресурсах, удельный вес ценных бумаг и валюты в банковских активах, тем слабее действие банковского мультипликатора.
Мультипликативный процесс формирования денежной массы в российской экономике практически парализуется следующими факторами:
Долларизация кредита, снижение резервных требований Банка России (возможно до нуля), ограничение присутствия банков на спекулятивных рынках - таковы условия ремонетизации российской экономики.
Обе школы в макроэкономике (монетаризм и кейнсианство) принимают так называемый эффект реальных кассовых остатков, предложенный Д.Патинкиным. Суть эффекта реальных кассовых остатков состоит в том, что сам по себе рост цен не ведет к длительному снижению платежеспособного спроса, поскольку одновременно с ростом цен растут и номинальные доходы; рост цен обесценивает не текущие доходы (они возрастают), а сбережения; однако стремление индивидов и фирм восстановить реальную стоимость сбережений временно ограничивает текущее потребление и останавливает дальнейший рост цен. В результате через определенное время восстанавливается привычное соотношение между доходами и сбережениями, но при возросшем уровне цен. Таким образом, совокупный платежеспособный спрос на длительном отрезке времени не зависит от абсолютного уровня цен, он определяется реальным уровнем национального дохода и его распределением между социальными группами.
Напротив, на рынках отдельных товаров (в отличие от совокупного рынка в народном хозяйстве) платежеспособный спрос (а следовательно, и предложение данного товара) зависит от динамики цены данного товара относительно цен других товаров. На платежеспособный спрос на отдельные товары воздействует не абсолютный, а относительный уровень цен. Воздействие относительных цен на динамику спроса на отдельных товарных рынках изучает традиционная микроэкономическая теория, тогда как формирование абсолютного уровня цен является предметом макроэкономической теории.
Однако в российской экономике эффект реальных кассовых остатков практически не действует, а совокупный платежеспособный спрос, резко сократившийся в результате августовского кризиса 1998 года, не восстанавливается в течение длительного времени (уже более года). Согласно официальному прогнозу и бюджету на 2000 год, платежеспособный спрос и в следующем году будет существенно ниже, чем в 1998. Факторы, парализующие эффект реальных кассовых остатков в российской экономике, следующие:
В результате в российской экономике (вопреки тому, что утверждает современная денежная теория) не только относительный, но и абсолютный рост цен вызывает снижение совокупного спроса. Этот вывод заставляет обратиться к традиционным (неоклассическим) теориям динамики спроса под воздействием изменения цен, но распространить применимость этих теорий на совокупный рынок в народном хозяйстве, а не только на рынки отдельных товаров.
Применительно к короткому отрезку времени, когда цены, спрос и предложение приспосабливаются друг к другу без качественных сдвигов в уровне издержек производства, наибольший интерес представляет модель спроса и предложения Леона Вальраса.
Спрос на подавляющее большинство товаров (кроме предметов первой необходимости) представляет собой монотонно убывающую функцию по цене - с этим согласпы все экономисты. Предложение обычно трактуется как монотонно возрастающая функция по цене, а пересечение кривых спроса и предложения - как точка равновесия, которой соответствует равновесная цена. Особенность теории рыночного равновесия Вальраса заключается в том, что кривая предложения в его модели не является монотонно возрастающей по цене, она имеет точку максимума, после которой начинает убывать по мере роста цен и сокращения спроса, поскольку за определенным уровнем цен и сокращения спроса начинается сокращение выручки и прибыли от продаж. Трактуя рыночные процессы как протекающие на коротком отрезке времени, Вальрас рассматривает функцию предложения как сложную функцию от функции спроса, что на коротком отрезке времени вполне правомерно. Поскольку спрос представляет собой монотонно убывающую функцию, а предложение - функцию, имеющую точку максимума, кривая предложения пересекает кривую спроса не в одной, а в нескольких точках. Соответственно, мы имеем не одну, а несколько равновесных цеп, причем движение от одной равновесной цены к другой может быть связано не с ростом, а со снижением цен. В модели Вальраса снижению цен может соответствовать не только рост спроса, но рост предложения.
Модель рыночного ценообразования А. Маршалла, в отличие от модели Вальраса, включает движение цен факторов производства, поэтому она применима к более длительным отрезкам времени. Дефицит какого-либо из факторов производства (например, топлива или сырья) согласно Маршаллу, ведет к сокращению предложения и росту цен, причем весь прирост цен идет на оплату дефицитного сектора производства.
В современной российской экономике важнейшими факторами производства, лимитирующими его рост даже в те периоды, когда существующий спрос, казалось бы, позволяет его расширить (1997- первая половина 1998) - это дефицит энергоносителей и металлов, а также нехватка капитала в денежной форме. Эти факторы обусловливают стагнацию производства в России в течение последних лет. С лета 1998 года стала усиливаться ограниченность платежеспособного спроса.
Оба фактора, постоянно лимитирующие объем производства - нехватка сырья и денежного капитала - тесно связаны между собой. Массированный и при этом рентабельный экспорт энергоносителей и металлов из России возможен только в условиях снижающегося валютного курса. В то же время, для того, чтобы удержать плавающий курс от чрезмерного падения требуется жесткое ограничение денежной массы, неадекватное размерам ВВП , хозяйственного оборота и доходов субъектов экономики. В результате возникает острая нехватка капитала в денежной форме.
Политика, проводимая Банком России, не содержит подходов к решению этих проблем. В тезисной форме ее можно свести к следующему: плавающий валютный курс, форсирование экспорта, отказ от регулирования процента по ссудам и депозитам, установление процента исключительно на рыночной основе, ориентация кредитной активности банков на поддержку экспорта. По нашему мнению, для выхода российской экономики из кризиса нужна принципиально иная стратегия: дедолларизацпя кредита и денежного обращения, освобождение денежной политики от главенствующей ныне задачи поддержания валютного курса (для этого необходимо свертывание внутреннего валютного курса и практическое, если не декларированное ограничение внутренней конвертируемости рубля), централизация и ограничение сырьевого экспорта, насыщение внутреннего рынка первичными ресурсами, контроль за внутренними ценами на энергоносители, обеспечивающий сдерживание инфляции, рост внутреннего спроса и устранение барьеров в виде дефицита ресурсов для отечественной промышленности.
Адекватность моделей Маршалла и Вальраса реалиям российской экономики доказывает, что в современных российских условиях динамика цен не находится в прямой зависимости от динамики массы денег, как полагают сторонники количественной теории денег (монетаристы), и среди них - руководители Банка России, которые рассматривают изменение денежной массы в качестве единственного фактора роста цен. В действительности же динамика цен в России на современном этапе больше зависит от изменений в уровне доходов и издержек производства, чем от изменений массы денег в обращении. Динамика цен зависит также от убывающей или возрастающей отдачи от факторов производства; в наших сегодняшних условиях отдача от факторов производства, как правило, возрастает по мере расширения производства и убывает в случае его сокращения. Конечно, существуют факторы, определяющие уровень издержек производства независимо от его динамики, например, мировые цены на топливо.
Динамика цен первичных факторов производства и цен потребительских товаров и в целом - цен продукции обрабатывающей промышленности в условиях ограниченности (дефицита) первичных ресурсов, характерной сегодня и дли России, принципиально различна. Это различие было отражено в двухсекторной модели ценообразования Дж.Р. Хикса, разработанной в 70-х годах. С помощью двухсекторной модели ценообразования Хикс объяснил новый тогда для западной экономики феномен (характерный и для сегодняшней России) - рост цен в условиях спада экономики (до того времени спад в экономике обычно сопровождался падением цен). Ограниченность первичных ресурсов обусловливает зависимость их цен от соотношения спроса и предложения, рост цен на первичные ресурсы возникает в случае превышения спроса над предложением, тогда как рост цен на продукцию обрабатывающей промышленности генерируется главным образом ростом издержек, включая как рост цен на топливо и сырье, так и привычное для рабочих западных стран повышение заработной платы. При этом в силу большого количества переделов продукции, каждый из которых связан с получением фирмами некоторой прибыли, первоначальный рост цен на первичные ресурсы в конечном счете генерирует мультиплицированный рост цен на продукцию обрабатывающей промышленности и в целом - мультиплицированный общий рост цен.
Существенные черты современной ситуации в российской экономике. Значительно отличающей ее от ситуации, описываемой двухсекторной моделью ценообразования Дж.Р. Хикса, заключаются в следующем.
Во-первых, дефицит первичных ресурсов в сегодняшней России порождается не абсолютной их нехваткой, а усиленным экспортом энергоносителей и металлов, разрывом между эффективностью (или, во всяком случае, желательностью для поставщиков) продаж на внешнем и внутреннем рынках.
Во-вторых, цены на первичные ресурсы на внутреннем рынке формируются не только под влиянием их дефицита и цен мирового рынка, но и под воздействием динамики валютного курса: заниженный и постоянно снижающийся валютный курс рубля делает эти цены для покупателей на внутреннем рынке фактически (хотя и не номинально) более высокими, чем для покупателей на внешнем рынке, но для продавцов - более низкими и номинально, и фактически.
В-третьих, российские рабочие, в отличие от рабочих западных стран, "не привыкли" к постоянному росту реальной заработной платы, а российские профсоюзы не обладают той "агрессивностью", которая характерна для тред-юнионов в развитых странах. В России рабочие могут принять даже резкое и длительное снижение реальной зарплаты, на что рабочие западных стран в нормальных условиях никогда бы не согласились. Снижение реальной заработной платы в течение 1999 года на 30%, обесценивание задолженности по заработной плате (также как обесценивание всех долгов) облегчило финансовое положение предприятий, но, вместе с тем, способствовало снижению платежеспособного спроса. Если на этом фоне не произошел спад производств, а, напротив, наблюдался некоторый его рост (на 7-8% по сравнению с 1998 годом), то это связано с резко снизившейся рентабельностью импорта и возросшей рентабельностью экспорта. В наибольшей степени увеличилось производство в отраслях, работающих на экспорт (лесной комплекс, химия и нефтехимия, черная и цветная металлургия); производство в отраслях, работающих преимущественно на внутренний рынок (легкая и пищевая промышленность) также возросли, но далеко не в той степени, в какой сократился импорт потребительских товаров. В результате общий объем розничного товарооборота и уровень потребления в 1999 году существенно сократились по сравнению с 1998 годом.
Несмотря на ряд существенных особенностей сегодняшней российской экономики, основные выводы из двухсекторной модели ценообразования Хикса приложимы и к ней, а именно, цены на первичные ресурсы определяются ограниченностью их предложения, цены на продукцию обрабатывающей промышленности - издержками производства.
В целом, можно заключить, что речь должна идти не об отдельных корректировках проводимой кредитно-денежной и ценовой политики, но о глубоком ее пересмотре.